В камере стояли светильники. К стене за руки и за ноги был прикован цепями старик. Он был очень худой, все тело его покрывали шрамы, ногти, как и зубы, были выдраны под корень. Старика, видимо, пытали здесь долгие годы. Голова его безвольно висела. Седые волосы и борода спускались до самого пола. Было не ясно, жив ли он или уже давно мертв.

Потом меня опять понесло дальше: поворот направо, налево, снова налево и показался просвет прохода наружу.

— Эрик, ну вставай же! — настойчиво тряс меня за плечо Фил. — Пора выдвигаться!

— И я даже знаю куда, — хрипловато со сна, ответил я.

После сна, пусть и такого кошмарного, чувствовал я себя все равно, значительно бодрее.

Я учел ошибки прошлого и теперь своим снам доверял куда больше, тем более вещие сны очень отличались от обычных.

Вскоре, следуя по тому маршруту, который я запомнил из сна, мы действительно пришли к той самой камере с несчастным стариком.

От этого мне стало не по себе. Я всё-таки до последнего надеялся, что сон просто плод моего уставшего сознания. Значит, разговор Амадей с Вардом тоже правда. Кира в большой беде, эти твари втянут её в свои извращения. Проклятый ворон не просто стремиться обладать её телом, он стремиться поработить её душу, потушить её свет, обратить её в подобное ему…

Сердце сжалось, я усилием воли подавил в себе щемящий приступ вины и жалости к Кире. Не время было расклеиваться.

Мы довольно быстро нашли камеру, что видел я во сне. В ней стояла жуткая вонь давно не мытого тела. Но старик оказался жив. Причем было не ясно, как жизнь в этом изможденном теле, от которого остались кожа да кости, могла еще теплиться. Мы, по возможности стараясь действовать осторожно, сняли его с цепей. От кандалов запястья и щиколотки у старика были стерты до кости.

Старик, пришёл в сознание. Покачиваясь, он неуверенно стоял на каменном полу и смотрел на нас безумными желтыми глазами. Язык у него оказался отрезанным. Пытаясь что-то сказать нам, он лишь жалобно мычал.

Зрелище это было не для слабонервных. Стелла, всхлипнув, уткнулась носом Томашу в грудь.

— Потом, старик, — поморщившись, попросил я.– Не кипишуй сейчас!

Старик, посмотрел на девушку своими странными янтарными глазами и, видимо, сообразив, что пугает ее, притих.

Я оценил его состояние, к моему изумлению, организм у старика пахал не хуже, чем у двадцатилетнего пацана. Я подлатал ему искалеченные руки и ноги, на месте страшных ран остались только шрамы. Волосы и бороду мы ему обстригли, чтоб не мешали ходьбе. Он сразу стал выглядеть моложе лет так на двадцать.

Я брал с собой запасную одежду, аж, два комплекта. Поэтому мы смогли и одеть бедолагу. Он более или менее стал похож на человеческое существо. Амадей его, кажется, назвала Леоном.

Мы, наконец-то, смогли двинуться в путь к выходу.

Как приятно было заглотнуть полной грудью свежего воздуха. Солнце, пробуждаясь, пролилось в голубое небе теплыми красками рассвета. А совсем близко, в двадцати минутах ходьбы, виднелся частокол деревянных стен.

Мы переглянулись и быстро зашагали в деревню. Предвкушая нормальную пищу в трактире и рассчитывая, что купим лошадей и скоро будем дома.

Старик дернул меня за руку и что-то яростно замычал, указывая на деревню, затряс башкой, мол, не ходите туда, там опасно. Видимо, после стольких лет заключения, он совсем спятил и боялся собственной тени.

— Не волнуйся, старик, мы ненадолго, перекусим, купим лошадей и поедем дальше.

Старик тяжело вздохнул, ненадолго задумался и, ко всеобщему облегчению, кивнув, поплелся за нами.

Глава 18

Деревню окружала насыпь с частоколом из заостренных бревен. Вокруг был вырыт ров. Навесной мост, несмотря на утро, оказался поднят. По бокам от него располагались две сторожевые башенки.

Деревня производила какое-то тягостное впечатление крепости, того и гляди начнут шмалять по нам из луков и арбалетов.

Мы остановились на краю рва. Посмотрели вниз — глубокий зараза, еще острые штыри на дне торчат.

— С чем пожаловали путники⁈ — раздался зычный голос со стены.

— С миром пожаловали! — прокричал отец.

— Тогда мир вам! — пожелали со стены. — Какие дела привели вас⁈

— Хотим здесь отдохнуть, перекусить, купить лошадей и отправиться дальше!

— Идите мимо путники, мы чужаков не пускаем! — вежливо послали нас.

Такая наглость была уже выше моих сил. Чтоб какие-то деревенские лошки указывали мне что делать и куда идти, да я сам им направления могу подсказать, коль просят.

— Значит так, — сердито прогремел я, вкладывая в голос силу. — Мы недавно завалили оборотня-медведя и чуть не сгорели заживо! Мы хотим жрать и ещё — нам нужны лошади! Или мы возьмем это по-доброму, или я разнесу тут всё в щепки!

За стеной воцарилась звенящая тишина. Зато у нас старик Леон опять размычался. Смотрит на меня безумными глазами и мычит, показывая знаками, что я наболтал лишнего.

— А кто именно из вас медведя прикончил⁈ — недоверчиво спросили из-за стены.

— Я и прикончил! — сердито рявкнул я.

Старик все не унимался, продолжая нозить. Жалко, конечно, было, что он так запуган, но слушать это мычание оказалось выше моих сил.

— Заткнись, а! — потребовал сгоряча я, но тут же попытался сгладить собственную грубость. — Не волнуйся, старик, в обиду не дадим!

Старик, посмотрел на меня своими желтыми глазищами, сплюнул на землю и, махнув рукой, снова угомонился, мол, делайте, что хотите, а я умываю руки. Отошел в сторону.

Ждали мы долго и уже казалось, что придется нам все же брать эту деревенскую крепость штурмом. Я реально стал мысленно накидывать варианты. Всем известно, что брать крепость всегда труднее, чем её оборонять, но когда у тебя есть магия, и ты умеешь обращаться в сокола, то всё становиться куда как проще. Я уже хотел было начать раздеваться, как с диким скрежетом и грохотом стал опускаться навесной мост.

По мосту нам навстречу неспешно вышли трое. Вид у них у всех был изможденный и какой-то нездоровый. Меня кольнуло нехорошее предчувствие.

Двое мужчин, судя по добротной одежде, представители местной знати, глядели на нас оценивающе, исподлобья, хотя и пытались складывать губы в фальшивые улыбки. Тот, что слева — был похож на скелет, обтянутый кожей, тот, что справа тоже выглядел немногим лучше, но за счет высокого роста и широких плеч казался покрепче. Между ними шла молоденькая хрупкая девушка, с красивыми ржаными волосами и приятным личиком, на котором лукаво поблескивали необыкновенно яркие голубые глаза.

На вытянутых руках девушка держала каравай. Она подошла ко мне и, низко поклонилась, так что в вырезе платья показались две упругие грудки.

— Приветствую тебя, великий убийца медведя! — проговорила она грудным голосом. — Мы чтим тебя и твою победу! Будь желанным гостем в нашем доме!

Мужики тоже поспешили раскланяться и выказать мне почести. Это уже было кое-что, на душе стало потеплее.

— Я староста этой деревни, Батч, — представился скелетон. — А это мой сын Джек и дочь Блейза. Мы объявляем пир и гуляние по случаю вашей победы и будем рады, если вы присоединитесь.

— Мы будем рады принять ваше предложение, — сдержано кивнул я, стараясь не выказывать, насколько мы рады в самом деле.

Я оглянулся на спутников, все мое решение поддержали, все, кроме старика, который просто напросто исчез. Можно было, конечно, обратиться в сокола и найти это ходячее недоразумение, но оно мне надо? Что мы могли для этого блаженного сделать, мы сделали, хочет дальше идти без нас, пусть идет на все четыре стороны.

Селяне высыпали на улицы. Встречали нас торжественно. Было заметно, что соседство с медведем не прошло для них даром. И тяготы их жизни были буквально написаны на лицах, да и на всём остальном организме — все люди выглядели какими-то тощими, вялыми, даже дети не радовали глаз обычной розовощёкостью.

По толпе то и дело проходил шепоток: «Это который? Мальчишка тот, с хвостом? Неужто и вправду он оборотня убил! Слава! Слава герою!» И что-то уж совсем не понятное и наиболее часто произносимое в толпе: «Медведь умер, да здравствует Медведь!»