Фила скрутило в три погибели, и он, корчась от боли, повалился ко мне в ноги, издавая нечеловеческий рёв.

И я заревел в унисон ему.

Глава 21

В груди зажгло. Сокол внутри меня распахнул свои огненные крылья во всю мощь. Во мне закипела сила, какую прежде, я и представить себе не мог. Эта сила сметала всё на своём пути — всё, что сдерживало меня когда-то, превратилось в прах. И я как феникс возродился из пепла, возродился всё тем же, но и определённо иным.

Я медленно и спокойно пошел на ведьму. Блейза, встретившись со мной взглядом истошно завопила. Она махнула рукой, пытаясь отшвырнуть меня прочь, но я и бровью не повел. Она попробовала ещё и ещё, но и в этот раз её усилия повалить меня или хотя бы убрать с пути оказались напрасными. Я только и почувствовал, что, как будто зловонным сквозняком дунуло, от чего по коже пробежали колючие мурашки, да волосы откинуло с лица.

Блейза оставила попытки сбить меня и, прикрыв глаза, сомкнула ладони на груди.

Между ладонями у нее стала потрескивать и искриться сконцентрированная энергия. Она сгущалась некоторое время, пока не воплотилась в шаровую молнию. Блейза, изогнувшись всем телом, швырнула в меня шар.

Однако шар, не долетев до меня, лопнул, словно мыльный пузырь, не причинив мне никакого вреда. А Блейза, от этой неимоверной для неё концентрации, кажется, истратила все свои силы и стала потихоньку пятиться.

Я усмехнулся.

— Тебе конец ведьма! — каким-то чужим голосом, не моим, а словно человека более взрослого, констатировал я.

Я поднял меч, намереваясь разрубить ведьму пополам.

— Я не виновата! — взвыла ведьма, вскинув руки, будто пытаясь таким образом загородиться от смерти. — Пощади, сокол! Пощади, ради жизни, которую ты призван защищать!

Я замешкался. Все же передо мной стояла просто безоружная женщина, красивая и испуганная, она была совсем беззащитна, поэтому просто взять и так легко разрубить её пополам у меня рука не поднялась.

Очевидно, на то и был расчет, ведьма лишь притворялась, выгадывая время для своих приспешников. С двух сторон на меня кинулась пара волков. Над ухом клацнули зубы. Я обернулся, чтобы увидеть, как волков отшвырнуло от меня и, перевернув в воздухе, ударило о камни. Их серая шерсть загорелась. Волки взвыли, закатались по земле и обернулись в людей.

Я огляделся. Из темноты отовсюду поблескивали волчьи глаза и скалились обнаженные зубы. Откуда здесь взялись волки и куда подевались люди — оставалось загадкой. Так быстро и главное абсолютно бесшумно слопать всех людей вокруг, твари просто не смогли бы физически.

И наконец-то до меня дошло, что волки это и есть все деревенские люди. И по лесу меня тогда гоняли вовсе не обычные волки, а оборотни на службе у медвежьего семейства.

Это было скверно, так как все мои друзья оставались привязанными к камням. Но теперь настала моя очередь развести руками и хлопнуть — появилась у меня такая возможность. Волков откинуло энергетической волной на пару метров. Путы с моих друзей спали, теперь они могли хотя бы защитить себя.

А я мог заняться ведьмой. Блейза стояла у огня и сделав на руке надрез, что-то шептала, как бы обращаясь к языкам пламени.

Она развернулась ко мне, и я невольно вздрогнул. Теперь я мог видеть её истинную сущность, без морока.

Передо мной стояла древняя старуха. Всё её тело и лицо испещряли морщины, но самое отвратительное было в ней не её старость и дряхлость, а окружающая ее зленным коконом слизь. Лишь глаза остались молодыми, ярко-голубого цвета. Этот контраст молодых глаз на старушечьем лице создавал еще более омерзительное впечатление.

И я с этой тварью занимался сексом. Меня перекосило от отвращения. Старуха хрипло засмеялась, увидев мою реакцию.

— А может и к лучшему, что моим мужем станет твой друг, ты уж больно своевольный, к тому же под крылышком богине Аве ходишь! — проскрежетала старуха. — Оставь медведя мне, тебе всё равно его уже не спасти. Я позабочусь о нем и разрешу тебе и твоим друзьям уйти.

— Размечталась, ведьма, — скривился я.

На этот раз без всякой жалости, вкладывая в удар всю свою силу, я опустил меч ей на голову. Но меч неожиданно встретил на своем пути препятствие и вместо того, чтобы разрубить поганую ведьму, отрикошетил, едва не прикончив меня самого.

— Я под защитой Амадей, — засмеялась старуха. — Меня так просто не убить. Медведь будет моим! Последний раз прошу, мальчишка, отдай мне его по-хорошему. Тогда будут и волки сыты, и овцы целы.

Волки вновь наступали со всех сторон. Кроме меня, видимо, больше никто не мог призвать оружие к бою, и с волками остальным приходилось вступать в схватку голыми руками. Я видел, что на Стеллу готовы наброситься два волка, упиваясь её бессилием. Девушка, прикрывая обнаженную грудь, замерла, в её больших синих глазах плескался ужас. Волки изготовились к прыжку

— Так не бывает, Блейза, — неожиданно спокойно возразил я.

Это было затишье перед наступающей бурей. Бурей, которая замерла у края… И у этого края, я пока что держал её своей волей.

— Именем Триликого и во имя богини жизни Аве, я приговариваю тебя и эту деревню к смерти! Да будет так!

И я выпустил бурю. Пространство качнулось и вспыхнуло. Раздался волчий визг, завоняло паленым, серая шерсть запылала золотым огнем. Волки, скуля, катались по земле пытаясь сбить огонь, но тщетно. Этот огонь был возмездием.

— Нет-нет! Не может этого быть! Амадей! О, Амадей! — испуганно пятясь назад и пытаясь руками держать энергетический щит, причитала старуха.

Я, наступая, лупил по щиту. Меч хищно поблескивал у меня в руках. Щит трещал, но держался.

Удар за ударом, меня тянуло в какую-то бездну. Я чувствовал, что мое тело и психика, хоть и не такие хилые, как прежде, но еще не достаточно окрепли для той силищи, что проходя через меня, преображается в возмездие.

Щит затрещал и осыпался. Раздался истошный визг. Я в последний раз опустил свой меч, разрубив ведьму пополам.

Меня окатило с ног до головы кровью. Но в отличие от теплой человеческой крови, кровь ведьмы была, не только зеленая, но и холодная.

Однако смерть ведьмы не могла уже остановить меня и стать финальной точкой. Во мне продолжала клокотать ярость, она сметала все на своем пути. Деревню дом за домом уничтожал огонь.

Я не мог это остановить, да и не хотел. Слишком долго я терпел всю эту дрянь, которая случилось со мной и моими друзьями, слишком долго сдерживал свою ярость, подавляя гнев. И вот я дал им волю. Отныне враги мои визжали от ужаса и боли.

Волки уже давно перекинулись обратно людьми и пытались бежать. Со всех сторон неслись вопли, крики, плачь, мольба… Я не внимал этому фальшивому раскаянию.

— Эрик, Эрик! Остановись! Хватит! Ты убьешь нас и себя! — пытался докричаться до меня отец, но я был глух.

В моих глазах горел огонь. Я сам был огнем, что карает и не знает пощады. И тут сзади кто-то треснул меня по башке.

Я обернулся. И с удивлением понял, что это Томаш тяпнул меня каким-то поленом. Я хотел было сжечь предателя заживо, но упал во тьму.

— Вернись к свету, сокол, — пропел приятный голос надо мной.

Я попытался открыть глаза, но свет слепил меня.

— Я должен наказать этого предателя, — процедил я.

— Этот мальчик спас тебя, — без тени раздражения растолковал голос

— От кого интересно? — скептически скривился я.

— От самого себя, — прожурчал голос мелодичным звуком ручья. — Умеющий владеть собой, владеет всем миром, не позволяй впредь ярости управлять тобой, а сам управляй своей яростью.

До меня наконец-то дошло, кто со мной разговаривает…

Её окружал золотой ореол света, так что я опять не мог ее разглядеть, но это была она, и она была прекрасна, как сама весна. Её тепло и нежность, ее дивный запах кружили голову… И успокаивали, давали силы жить дальше.

Вся тяжесть земного покинула меня, я наполнился благодатью, зависнув на грани блаженного. Только одно сейчас все же продолжало тревожить мне душу. И с этим я обратился к ней.